Как понять, что у спортсмена болит
именно душа? Где она спрятана, страдающая душа? Каковы симптомы душевной боли? Достаточно
ли тренерского участия, чем опасен хронический стресс и кому помогла пандемия?
Как страдал Роберто Баджо, над чем смеялся Андрей Канчельскис, справился ли с лютым стрессом Артем Дзюба?
И вообще — кто виноват и что
делать?
Обозреватель tele-sport.ru внимательно слушает, стараясь не перебивать, дипломированного спортивного психолога Александру Хусаинову.
Фото: личный архив Александры Хусаиновой
«В лучшем случае заподозрят в том, что человек дурью мается»
— Психология как наука
воспринимается в нашем обществе как что-то невнятное, аморфное — на уровне
гадания на кофейной гуще и увлечения журнальными гороскопами. Часть правды тут,
к сожалению, есть, потому что шарлатанов на этом поле немало: людей без
образования, называющих, а то и считающих себя психологами.
Это явление породила система:
отсутствие лицензирования, законов о психологической помощи, четко прописанных
норм, которые подтверждали бы хотя бы минимальный практический опыт. Если даже
в фундаментальной психотерапии с нормативной базой большие проблемы, что уж говорить про спортивное ответвление?
Но, слушайте, когда у нас болит
сердце — мы идем к кардиологу. Падает зрение — спешим к офтальмологу. Не стыдно
записаться на прием к хирургу, к стоматологу, к ортопеду и так далее. А когда
скребут кошки на душе, мы далеко не всегда обращаемся к психологу: считается
отчего-то, что с душевными болями человек должен справиться сам, ведь душа нематериальна,
невесома, эфемерна. Как понять, что болит именно душа? Где она спрятана, страдающая
душа? Каковы симптомы душевной боли?
К сожалению, отношение к проблемам, связанным с психическим здоровьем, в нашем обществе дикое какое-то. В лучшем случае заподозрят в том, что человек дурью мается.
— «Узнают — засмеют».
— Примерно так. И в спорте ровно
такое же понимание проблемы. Даже со стороны тренеров, как ни печально. Самый
распространенный метод воздействия: «Соберись, тряпка!».
— Часто этот метод работает, разве нет?
— Работает. Но только на короткой дистанции, не вдолгую. На мотивацию через максимальную мобилизацию. Однако
находиться в постоянном напряжении спортсмен чисто физически не может: «пружина»
рано или поздно разожмется, причем не постепенно, а неожиданно, одномоментно. Это
очень характерно для видов спорта, в которых у спортсменов короткий век. В том
числе как раз по причине спрессованных психологических травм.
Ирина Винер мотивирует Дину Аверину. Фото: Schreyer / imago sportfotodienst / www.globallookpress.com
«Спорт высших достижений — история не про здоровье»
— Разве не тренер — главный психолог для спортсмена? Или даже единственный?
— Идеальная картина. Этого
действительно порой достаточно, если спортсмену повезло с тренером. Но тренер
часто не владеет лечебной, психологической или психиатрической специализацией. Как
в жизни, знаете: можно в сложный момент поделиться проблемами с другом или подругой — тебя утешат, успокоят, дадут пару советов общего характера. Близкие люди
способны действительно оказать серьезную поддержку, но они не обладают инструментарием,
доступным профессиональному психологу. Бывает, что окружение настолько чуткое,
с высоким эмоциональным интеллектом, настолько опытное, что можно справиться в неприятных ситуациях и без психолога. Некоторые люди вообще обладают навыком
самоисцеления, «зализывания ран». Здесь уже, повторюсь, кому как повезло.
В определенной ситуации беседы спортсмена с тренером будет достаточно, но как справиться с узкими моментами? У опытного тренера есть, скорее всего, предположение, чем помочь, но нет специальных знаний — просто в силу того, что он этому не учился: курс психологии, который дается в вузах, достаточно ограничен.
— При этом спорт высших достижений — история совсем не про здоровье.
— Совершенно верно. Большие
спортсмены тянут очень трудную ношу. Но если «физика» чаще всего наглядна —
мышечные повреждения, проблемы суставов, связок и так далее, — то психика есть
нечто неосязаемое. Psyche — душа, logos — учение. Психология — наука, изучающая
состояние души. Душу ни увидеть невозможно, ни потрогать, ни взвесить. Ее нужно
чувствовать и понимать, хотя есть современные методы, позволяющие измерять
психологическое состояние человека в конкретных величинах, — например, методы
биологической обратной связи…
В любом случае стресс — штука
очень индивидуальная. Что совершенно не трогает одного человека, другому может
показаться жизненным тупиком. Психология различает разные уровни стресса.
Бывает стресс разовый: например, ошибка, которую никак нельзя было допускать,
упущенный титул, вдруг вспыхнувший и погасший конфликт в команде и так далее.
Гус Хиддинк умеет налаживать атмосферу в команде. Фото: Leo Vogelzang / SUNSHINE / www.globallookpress.com
«Спортсмен как бы привыкает к хронической душевной боли. На самом деле все серьезнее»
— Страшно даже представить, какой стресс пережил, например, великий футболист
Роберто Баджо, не забивший решающий пенальти в финале чемпионата мира 1994
года.
— Любой стресс желателен для
проработки со специалистом, но футболист, не забивший важный пенальти, понимает
природу своих терзаний. Это локализованное состояние, с ним легче совладать.
Куда опаснее стресс повседневный,
хронический. Что-то не получается в игре, накричал тренер, трибуны встретили
недружелюбно, дома есть проблемы и так далее — сумма мелких, казалось бы,
переживаний приводит в итоге к снижению спортивных результатов и к глобальному
эмоциональному выгоранию. Такую проблему сложнее диагностировать, потому что
человек зачастую уже не может определить, что конкретно его беспокоит.
Напряжение становится нормой жизни, спортсмен как бы привыкает к хронической душевной боли. Точнее, ему кажется, что привыкает. На самом деле все куда серьезнее.
— От этой боли можно избавиться?
— Конечно, потому что первый
шаг — осознание того, что проблема действительно существует. Это начало пути к исцелению. Современные методики учат правильно расслабляться, эффективнее реагировать
на стрессовые ситуации. Научно-практический арсенал достаточно разнообразен.
Порой психолог видит, что
проблема носит уже медицинский характер, когда правильнее всего подключить либо
психиатра, либо психотерапевта с медицинским образованием. Не нужно психиатрии
пугаться! В нашем сознании этот стереотип, к сожалению, засел довольно крепко:
«Я не псих, меня лечить не надо! Овощем быть не хочу и не буду». И поди убеди
человека, что психиатрия давно утратила карательный характер. Это вполне
гуманистическое направление с богатейшим и очень эффективным инструментарием. В том числе, разумеется, медикаментозным.
Трагический промах с пенальти нападающего сборной Италии Роберто Баджо в финале ЧМ-1994. Вратарь бразильцев Клаудио Таффарел ликует. Фото: Shaun Botterill / Allsport / Hulton Archive / Getty Images
«Социальная адаптация спортсменов — задача государственной важности»
— Профсоюз, ассоциация спортивных психологов России — что-то из области фантастики?
— О существовании ряда подобных
объединений мне известно из интернета. Кем и на каком уровне они представлены,
понять сложно. Объединиться на неких условиях, чтобы предлагать свои услуги, — к этому все сводится. Я же говорю о системе, об идее. О серьезной профессиональной
организации, которая несла бы ответственность за уровень специалистов,
лицензировала бы их, формировала единый список критериев.
Довольно часто в спортивную
психологию идут бывшие спортсмены, имеющие базовое физкультурное образование,
два года магистратуры и определенный практический опыт, то есть знание спорта
изнутри. Среди них есть люди, ставшие украшением психологической науки. Это
меньшее из зол, потому что подавляющее большинство спортивных психологов выросли
на методичках, они не особо выходят «в поле». Как совместить практику с теорией — задача сложная, но вполне решаемая. Для начала должен созреть запрос…
— От Минспорта?
— От Минспорта, от федераций,
от лиг. От клубов, в конце концов. Хотя бы с таким стартовым популистским
посылом: «Служба психологической поддержки спортсмена на этапе селекции,
игровой и постспортивной деятельности — наша фишка, мы своих не бросаем».
Окончание карьеры, уход из спорта и связанная с этим болезненным моментом профессиональная и социальная
дезадаптация — отдельная проблема. Выход на «гражданку» чаще всего дается
спортсмену с большим трудом: он ведь, в сущности, ничего больше в этой жизни не умеет. Он так привык: разбудили, накормили, экипировали, привезли на соревнования, премировали, уложили спать — понятный график жизни. Его не научили жить иначе. А жить иначе надо, оказывается.
Хорошо еще, если денег хотя бы на первое время
человек заработать успел и знает, как грамотно своими накоплениями распорядиться.
Чаще, к сожалению, бывает наоборот: спортсмен, которым еще вчера гордилась
страна, попадает вдруг в категорию «социально неустроенный». Он, оказывается, никому
не нужен, не интересен. Сколько мы знаем грустных примеров…
Социальная адаптация спортсменов — задача государственной важности. Поэтому, уверена, инициатива должна сформироваться на самом серьезном уровне.
1967 год. Один из лучших футболистов СССР Валерий Воронин. Великий игрок закончил жизнь на социальном дне. Фото: Evening Standard / Hulton Archive / Getty Images
«Привели к нам однажды психолога. Мы поржали — и на этом закончили»
— Лекарь, умеющий заглянуть в душу, может ведь ее и исковеркать…
— Поэтому я и говорю о лицензировании и профессиональном контроле. Это уже вопрос к законотворцам.
Недостаточно пройти пару курсов для того, чтобы считать себя спортивным
психологом. Нужен регламент, четко определяющий требования к профессии и к человеку, который ее представляет. Для спортивной России это огромный пробел,
здесь много белых пятен. И обеспокоенность тренеров, допускающих — или, скорее,
не допускающих — психолога к работе со спортсменом, объяснима.
В идеале тренер и психолог
должны дополнять друг друга. Как дополняют работу тренера доктор, массажист,
физиотерапевт, специалист по физической подготовке. У этой команды одна цель:
спортсмен должен дать результат. Но методы могут быть разными. Мы в этом смысле
точно не в авангарде. Мы не практикуем гуманистический подход к личности. Про
физическое состояние спортсмена мы знаем почти все, а психологическое, в сущности, игнорируется.
— Боюсь, если профессиональные футбольные и хоккейные клубы обяжут включать в штат психолога, он просто останется без работы. Будет просиживать в кабинете
штаны в ожидании клиентов.
— Первое время — скорее всего.
Это процесс, требующий совершенно нового осознания. Очень постепенный, ни в коем случае не насильственный.
— На Западе, где профессия психолога востребована, с чего начиналось?
Общественный запрос или инициатива сверху?
— Думаю, это естественная
эволюция. Там психотерапия на порядок более популярна, чем у нас. Но ведь еще
лет 10-15 назад и близко не было такого спроса на профессию, какой есть сейчас.
Недавно разговаривала с Андреем Канчельскисом, который играл в начале 90-х
годов прошлого века в «Манчестер Юнайтед». «Привели, — говорит, — к нам однажды
психолога. Что-то он начал мудрить: вопросы какие-то, тесты, рисунки. Мы поржали по-доброму — и на этом сотрудничество закончили».
Сегодня в большинстве западных стран психолог — обязательная прослойка между тренером и спортсменом. Серьезный футбольный или хоккейный клуб без психолога представить сейчас просто невозможно. Клубы второго уровня, быть может, обращаются к их услугам на разовой основе, но тоже регулярно.
Андрей Канчельскис (справа) и его звездные партнеры по «МЮ» смеялись над психологами. Фото: Clive Brunskill / ALLSPORT / Getty Images Sport / Getty Images
«Задача психолога — определить, что для спортсмена хорошо, а что плохо»
— Ваша идея понятна, но пугает масштаб: давайте сформируем новое поколение профессиональных
спортивных психологов и сделаем так, чтобы наличие психолога в штабе команды
стало обязательным…
— Очень хотелось бы правильного понимания. «Я или мои замечательные коллеги можем решить тот или
иной кейс, и пусть все на нас замкнется» — конечно же, не об этом речь. Поэтому
да, я говорю именно о системе психологической помощи спортсменам,
способствующей достижению результата при их максимальном здравии, физическом и психическом.
О’кей, давайте, если хотите,
назовем это идеалистической картиной мира, я не против. Но это именно то, к чему, на мой взгляд, нужно стремиться.
— Много в вашей практике этих самых «решенных кейсов»?
— Решаем-то практически все,
но количественно, повторюсь, запрос на профессию в нашей текущей реальности
невелик.
— Давайте расчехлим для понимания самый из них простенький.
— Простеньких нет, потому что
каждый отдельный случай — история чьей-то жизни. Хрупкая, тонкая история, чаще
всего болезненная.
Ну вот такой интересный, на мой взгляд, пример. Мама обратилась с просьбой: нужно обязательно уговорить девочку
остаться в спорте, в художественной гимнастике. Девочка талантливая, с хорошей
перспективой, но есть трудности с мотивацией. Я сразу сказала, что обещать
ничего не могу и не буду. Мое профессиональное кредо, вне зависимости от того,
кто обращается — сам спортсмен, тренер, родитель, клуб, федерация, — работа исключительно
в интересах спортсмена.
Так вот, критический момент: или
уходить из спорта и нажимать на учебу, или ставить во главу угла спорт. В подростковом возрасте у спортсменов часто появляются новые интересы и соблазны.
Возникает дефицит внешней мотивации (раньше считалось, что спортсмен — это круто,
а теперь стало важнее быть «как все»). Задача психолога — понять, сохранилась
ли мотивация внутренняя: желание побеждать (в первую очередь, себя), совершенствовать
возможности тела, идти на дальнейшие жертвы. Понять, в каком состоянии волевая
сфера подростка. Если видишь категорическое «нет», уговаривать нет никакого
смысла.
И это довольно часто встречающийся тип кейса. Однако я всегда стараюсь найти ресурс, который спортсмен закопал в ворохе потребностей референтной группы, либо о котором он даже не подозревает.
Фото: личный архив Александры Хусаиновой
— В этот раз уговорили?
— Нет. Никаких уговоров. Просто
пришли совместно к пониманию, что маленькие радости, которых девочка лишена и к которым ее так тянет, — это временно. Уйдет из спорта — будет потом жалеть. Но результат диагностики мог быть совсем иным, ибо психолог не всегда мотивирует
только на спорт. Задача психолога, в первую очередь, состоит в том, чтобы помочь
определить, что для спортсмена хорошо, а что плохо.
Смысл жизни спортсмена — соревнование,
результат, титул, ради которого он готов терпеть. Он умеет терпеть, он знает: «Напрягусь,
соберусь, мобилизуюсь — потом будет легче». Но это знание конечно. Его нужно
обязательно продлить до следующей точки: «Где тот предел, до которого можно
терпеть? Ради чего я это делаю?». Если понимания нет, становится очень тяжело.
Чем может помочь психолог? Показать, вероятно, альтернативные варианты смысла жизни или, напротив, помочь найти внутренние ресурсы, чтобы прожить непростой период. Может быть, ради семьи. Или во имя данного когда-то кому-то обещания: «Я буду стоять на пьедестале, в мою честь прозвучит гимн». Возможно, в пику конкурентам. В конце концов, из принципа.
Но это все «скорая помощь».
Если спортивная жизнь атлета не наполнена высшим смыслом, далеко на этих «ради»
и «во имя» он не уедет. Важна глобальная цель.
Психологические проблемы помешали американке Симоне Байлз полноценно выступить на ОИ-2021 в Токио. Фото: Jamie Squire / Getty Images Sport / Getty Images
«Пандемия расширила окно восприятия. Онлайн-психология — вполне эффективный метод»
— Готов предположить, что молодые тренеры более открыты к сотрудничеству с психологом.
— Это правда. У меня есть
позитивный опыт работы в той же «художке», когда тренер была абсолютно открыта
к сотрудничеству. Не то что палки в колеса не вставляла — наоборот, всячески
помогала. Даже просила рекомендаций, работающих на сплочение команды, на минимизацию конфликтов.
Девочки ведь по-разному на стресс реагируют — кто-то острее, кто-то слабее. Одна бодренькая, другая
почему-то раскисла, а в художественной гимнастике, в групповом зачете, если у кого-то,
условно говоря, мячик плохо вертится — дела у всей команды идут неважно. То есть либо все работают на результат, либо команда летит в тартарары. Пришлось
искать ответ на вопрос «почему».
— Нашли?
— Да. В основном с помощью индивидуальной
психотерапевтической работы. В том конкретном случае не совсем грамотно был
подобран состав команды — некоторые психотипы плохо совместимы. Не зря же в отряд космонавтов проводят тщательнейший психологический отбор. Вот, кстати,
еще один любопытный аспект: участие психолога в селекции, причем как при отборе
в команду, так и в вид спорта вообще.
— В чем выразился успех?
— В том хотя бы, что девчонки
стали меньше конфликтовать. Обучились методам саморегуляции, когда, знаете,
хочется прибить партнера по команде, а делать этого ни в коем случае нельзя,
потому что рухнет структура. Работа длилась около полугода, но мы и сейчас в контакте. Договорились так: будут сложности — я всегда онлайн. Слава богу, пока
не звонили. Я уже сама написала капитану команды: «Все в порядке, не ругаемся?» — «Честное слово, не ругаемся!». А раньше — у-у-у-у! Тревога среди ночи —
норма: «Александра, а эта мне не то сказала, а та на меня не так посмотрела»…
А вообще я в каком-то смысле очень благодарна пандемии. Она расширила мое личное окно восприятия. Многие вещи можно делать удаленно. Онлайн-психология, оказывается, очень любопытный и вполне эффективный метод. Я довольно скептически к ней относилась, потому что, как человек тактильный, предпочитаю живой контакт, но пандемия дала совершенно новый опыт. Кроме того, спортсмены часто находятся на удаленных базах или вообще в других городах и странах. Редко именно у спортсменов есть возможность прийти в кабинет психолога и посидеть в удобном кресле.
Сплочение и минимизация конфликтов — важная часть успеха в командных видах спорта. Фото: Dean Mouhtaropoulos / Getty Images Sport / Getty Images
«Брутальный внешний вид — всего лишь оболочка, а мы работаем с сущностью»
— Мы говорим о нежных созданиях с только-только формирующейся психикой. Тут в целом все понятно, есть шансы на успех. Но, честно скажу, с трудом
представляю, как может достучаться психолог до неотесанных бруталов из футбола-хоккея. И может ли вообще.
— Ну что тут сказать в свое
оправдание? Действительно сложный момент. Наверное, все зависит от уровня профессионализма.
Встречают нас всегда по одежке, это правда. А дальше — ну давай, показывай, что
ты из себя представляешь. Мне, конечно, легче найти подход к представительницам
женских видов спорта, но, имея за плечами достаточно богатый опыт общения с разными категориями людей, готова утверждать: нет больших проблем говорить на одном языке в том числе и с бруталами.
Я, кстати, в свое время
отказывалась работать с юными спортсменами. Как бывший преподаватель вуза, с трудом представляла работу со школьниками. Но, как выяснилось, можем и это.
— В сборную России по регби позовут — не испугаетесь?
— Совершенно точно не испугаюсь. Я девушка пуганая. Я не смотрю на человека как на представителя того
или иного вида спорта. Учитываю, разумеется, специфику, стараюсь вникнуть в терминологию, но не более того. Брутальный внешний вид — всего лишь оболочка, а психолог работает с сущностью.
Вот вам про регби, кстати. Одна
из областей работы спортивного психолога — победная мотивация. Яркий пример:
сборная Новой Зеландии по регби.
— Хака, ритуальный танец индейцев маори. Угадал?
— Совершенно верно.
Фантастическое зрелище, правда? Грозное оружие воздействия, сильнейший
инструмент мотивации, подавляющий к тому же соперника. Сама идея адаптировать
хаку в спорт, насколько известно, принадлежит профессиональному психологу.
Хака в исполнении сборной Новой Зеландии по регби. Фото: Hannah Peters / Getty Images Sport / Getty Images
«Дзюба справился, но далеко не каждому дано выдержать такое испытание»
— Не так давно любимец публики Артем Дзюба вляпался в ситуацию, которой и врагу
не пожелаешь. Вы в курсе дела?
— Разумеется.
— Как считаете, выдержал он лютый общественный прессинг?
— Судя по всему, выдержал. А я между тем удивилась, почему никто из психологов не дал по этой теме внятного комментария.
— Дзюбе нужна была помощь?
— Сложно сказать. Чисто по внешним
признакам у него сейчас все нормально. Далеко не всем дано выдержать такое
испытание, не каждый найдет в себе силы выступить с заявлением, на которое
решился Артем, и продолжить карьеру. Он не спрятался, не потух, не погрузился в себя. Вышел на поле в ближайшем матче — забил гол. Потерял место в сборной —
вернул. Мне кажется, это достойно уважения.
Артем Дзюба справился со всеми проблемами. Фото: Kirill Kudryavtsev / Pool / Getty Images Sport / Getty Images
Но дело в том, что внешние
проявления не всегда отражают внутреннее состояние человека. В ситуации с Дзюбой, на мой взгляд, два варианта: или ему помогли профессионалы, или
поддержали друзья, партнеры, близкие люди. Возможно, он реально справился с проблемой, забил на все и играет дальше, наслаждаясь жизнью.
Но есть и второй вариант: сделал так, как подсказали, только и всего. А на самом деле ему до сих пор плохо…
Читайте также
- «Он тяжело переносил поражения, плакал у меня на плече». Психолог сборной России — о Данииле Медведеве
- «Ошибка Семенова в том числе и из-за того, что он очень старался». Мнение спортивного психолога
- «Какие же вы козлы, ребята!» Интервью с психологом — об игроках «Спартака», Каррере, Тедеско и фотомоделях
